Во времена греков город Керчь назывался Пантикапеем.
Историк Стефан Византийский сообщает в своем географическом словаре, составленном по более ранним греческим сочинениям, любопытную легенду, будто Пантикапей был основан сыном Аэта – братом Медеи. Медея – один из персонажей мифов об аргонавтах, дочь царя Колхиды, волшебница, помогавшая аргонавтам овладеть Золотым Руном. Это место он получил от скифского царя Агаэта и назвал город по имени текущей мимо реки Пантикапы. В этом сообщении для нас интересно, во-первых, что основание города связывается с мирным получением территории от местных племен, хозяев данной местности, a во-вторых, что Пантикапей как бы включается в цикл мифов об аргонавтах и связан через него с Колхидой. Возможно, что связи такие существовали, но мы пока мало знаем о них. Вместе с тем, нельзя не учесть, что в керамике эпохи бронзы, находимой в восточном Крыму, исследователи различают некоторые черты, свойственные керамике того же времени Северного Кавказа. Позже, во времена эмпория, уже могли быть контакты с Фасисом, главным городом Колхиды, и с Диоскуриадой, основанными, как и Пантикапей, Милетом. Находка еще одной родосской вазы в погребении VII в. до н. э. у Цукурского лимана (вблизи станицы Стеблеевской Темрюкского района) показывает, что в орбиту торговых связей с Ионией уже вошел и Таманский полуостров.
Совершим небольшую экскурсию в один из уголков Пантикапея того времени, открытый археологами на северном склоне Митридатовой горы. При раскопках были обнаружены развалины домов и мастерских, остатки гончарных печей, следы горнов, где плавили руду, ковали железо. Все это размещалось на ровной площадке каменистого склона горы, которая в этом месте двумя уступами спускается вниз. На верхнем уступе проходили четыре улицы, образующие кварталы. Усадебные участки пантикапейцев, огороженные каменными стенами, были сравнительно невелики – примерно 200 – 300 кв. м. Дома – обычно маленькие с сырцовыми стенами, из одного или двух помещений. Вблизи каждого дома располагались зернохранилища в виде ям грушевидной формы, летняя печь и навесы, поддерживаемые жердями. Кое-где были каменные водостоки. Из двадцати отрытых домов четыре представляли собой мастерские ремесленников.
В 1952 г. на городище открыта первая мастерская литейщика. Внутри помещения сохранилось сильно обгоревшее основание бронзолитейной печи. Сама печь была устроена, по-видимому, так, как изображают ее на вазовых рисунках – круглый котел, помещенный над каменной топкой. В производственном мусоре, сброшенном в старую зерновую яму, найдены обломки глиняных тиглей, спекшиеся в комок бронзовые наконечники стрел, комья руды.
Мастерская находилась в центре двора, между двух жилых домов, выходивших стенами на угол перекрещивающихся улиц. Восточный дом состоял из двух помещений площадью около 9,5 кв. м. Каменные стены его сохранились на высоту до 2 м, изнутри они были обмазаны белой глиной. Многие предметы из этого дома – например, глиняный фигурный сосудик в виде петушка, маленькие, диаметром до 4 см, светильники, фрагменты клазоменских и аттических сосудов – говорят о зажиточности хозяина.
Другой домик этой усадьбы состоял из одного заглубленного в грунт помещения. Каменные цоколи его стен достигали 1,5 м в высоту, некоторые правильно отесанные камни в южной стене, видимо, попали сюда из какой-то разобранной более старой постройки. В этом домике тоже найдены интересные предметы: терракотовая статуэтка богини, сидящей на троне, часть костяной флейты, наконечники стрел, железные пластинки от панциря, много фрагментов привозной керамики. Особенно интересны части клазоменской амфоры с изображением юношей-всадников, лица которых расписаны белой краской, а плащи – пурпуром.
Большое скопление фрагментов дорогих ваз извлечено в одном месте двора, куда выбрасывали отходы и производственный мусор. Здесь оказались обломки чернофигурных ваз, аттических красно-фигурных и коринфских сосудов, многие – со следами ремонта. Как видно, в мастерской не только отливали бронзу, но и ремонтировали посуду.
Владелец мастерской, наверное, не обходился только силами членов семьи, а имел и помощников, скорее всего рабов. Судя по керамике, время существования эргастерия падает на конец VI – начало V вв. до н. э.
Одна из четырех мастерских принадлежала оружейнику, который изготавливал панцири из небольших бронзовых и железных чешуек, нашитых на кожу или ткань. Внутри его двухкомнатного дома обнаружены свинцовые плитки с отпечатками чешуек и железное зубило. В мусорных ямах двора оказалось много кусков железного шлака, обломки стенок сыродутных горнов, костяные заготовки рукояток ножей и полоски железа.
В соседнем дворе обнаружены остатки сильно обожженной глиняной площадки до 1 м в диаметре, на которой стоял некогда горн. Поблизости найдены куски железных ножей и полос, черепки от грубых лепных сосудов, предназначавшихся для закаливания изделий. Большие точильные плиты, оселки, крупный кусок ладьевидной зернотерки, служившей наковальней, – все это дополняет картину мастерской архаического времени.
Наверное, такое оборудование имели сельские кузни, упоминаемые Гесиодом (VIII – VII вв. до н. э.). Работавший в ней мастер являлся одновременно и кузнецом, и железоплавилыциком, и оружейником, и косторезом, а заодно, быть может, и владельцем лавки.
Интересна находка, связанная с мореходством. В очаге соседнего дома были положены в виде обрамления части (так называемые штоки) от двух якорей. Сам факт находки их в очаге дома конца VI вв. до н. э. вызывает удивление. Чем объяснить присутствие якоря в столь необычном месте? Вполне возможно, что он имел какое-то особое значение для хозяина и его семьи, сохранялся как дорогая реликвия и т. д. Ведь писал Гесиод, что рули от кораблей сберегали дома у очага, держа их в самом священном месте.
Такие находки позволяют нам более конкретно представить себе жизнь горожан. Мы видим на обломках сосудов имена каких-то неведомых нам людей, находим детские игрушки, ручку от бронзового женского зеркала. Все это наполняет живым содержанием древние развалины, и мы можем как бы реально увидеть давно ушедшую жизнь.
Имя Зопир, процарапанное на дне черно-лакового килика, наводит на мысль: не принадлежало ли оно владельцу оружейной мастерской? С ним работали рабы, они раздували меха у горна, ковали железо, рубили полосы для чешуек. Здесь жила его семья, и женщины готовили пищу на этом очаге и сбрасывали в зольную яму вместе с пеплом кости животных и рыб, обломки афинских чернофигурных киликов, которые мы тут нашли. Жизнь шла своим чередом. Заходившие в мастерскую соседи или заказчики сообщали новости, услышанные от приезжих моряков; наверное, здесь разбирались ссоры и возникшие неприятности... Богатую пищу для размышлений, догадок, гипотез дает каждая, порою самая неказистая с виду находка.
Источник: Археологические памятники Крыма. Город Пантикапей. И. Марченко
