Начиная с гуннского времени (IV-V вв.), горные районы полуострова стали своеобразной контактной зоной, пролегшей между побережьем и степью. Они не были столь надежно защищены от внешних влияний как, например, внутренние районы Кавказа. Лишь Южный берег представлял собою изолированную Главной грядой территорию, труднодоступную для степняков, но беззащитную от нападений со стороны моря.
В начале 70-х гг. IV в. гуннами были подчинены северокавказские аланские племена, а в конце IV в. ими были завоеваны пространства между Волгой и Доном. В состав образовавшегося гуннского союза племен входили и территории степного Крыма. Но после поражения, которое гунны потерпели в 451 г. на Каталаунских полях (территория современной Франции), это огромное политическое объединение быстро распалось. Однако на Керченском полуострове и в Приазовье еще около столетия существовало гуннское княжество, ликвидированное Византией путем прямой военной экспансии в правление императора Юстиниана I.
Во 2-й половине VI в. степные районы Приазовья и Северного Кавказа вошли на короткое время в состав гигантской империи - Тюркского каганата. После его гибели в результате междоусобных раздоров из его состава выделились племена болгар и хазар, до этого на короткое время объединившиеся в так называемую Великую Болгарию, занимавшую приазовские степи. Хазарский каганат сформировался к середине VII в. Как известно, болгарский хан Аспурх, не смирившись с хазарским господством, увел свою орду на Дунай и Добруджу, где в начале 80-х гг. VII в. начинается формирование первого болгарского государства. В конце VII - начале VIII в. массы болгар, подчинившихся хазарам, продвигаются в степные и предгорные районы Восточного и Центрального Крыма. Распространение их отмечено довольно многочисленными памятниками салтово-маяцкой культуры.
Следует отметить, что тюрко-болгары не проникли в глубинные районы Юго-Западной Таврики, будучи встречены там христианизированным населением, смешанным по своему составу (преимущественно аланы и готы). Возможно, Внутренняя гряда Крымских гор на участке между современными поселками Почтовым и Куйбышево Бахчисарайского района создавала своеобразную границу между этими двумя этническими массивами, и соответственно здесь сформировались две зоны политического влияния: хазарская и византийская. Первоначально отношения были мирными, может быть даже союзническими. Ведь у Византии и Хазарии был общий недруг - Арабский Халифат и Иран. Однако в конце VII в. хазары предпринимают активные действия против Византии, поддержав борьбу Херсона (античный Херсонес) с императором Юстинианом II. Через столетие, в конце VIII в. картина меняется. Хазары начинают захватывать крепости в Юго-Западной Таврике, и это вызывает вооруженное выступление ее населения, известное как восстание под руководством Иоанна Готского, архиепископа, возглавлявшего Готскую епархию. В состав ее входили районы Южной и Юго- Западной Таврики.
Поводом для восстания послужил захват хазарами крепости Дорос. Возможно, после этого она получила новое наименование - Мангуп. Не исключено, что к середине IX в. хазары овладели в Крыму большей частью его горной территории за исключением земель, находившихся в непосредственной близости от Херсона.
Однако к концу столетия положение начинает меняться в пользу Византии, которая сумела преодолеть внутренний кризис иконоборческого времени и отбила натиск арабов на своих южных границах. По сведениям императора Константина Багрянородного в 30-х гг. IX в. создается фема Херсона, потеснившая владения хазар. Во второй половине Х в. Хазария окончательно утрачивает степную и предгорную часть полуострова, которая становится объектом нападении печенежских племен. С середины XI в. по начало XIII в. она находилась в зоне половецкого влияния.
Крымские горы не велики, они не создавали непреодолимых препятствий для пришельцев, но в то же время они могли служить прибежищем для земледельческого населения, поддерживающего мирные контакты с кочевниками. Правда, эти отношения нередко сменялись всплесками военной активности последних. Особенно опасными для горцев были периоды, когда в степях происходила смена населения или политическая переориентация, а это случалось не раз. Поэтому поселения располагались не только в долинах, но и поднимались на вершины труднодоступных отрогов горных массивов или же занимали поверхность известковых останцов, т. е. отдельно стоящих плато. Эти естественные крепости по мере обживания дополнялись элементами искусственной фортификации, в которой отразились как теория и опыт позднеримского военно-инженерного искусства, так и традиции местного строительного дела.
Среди такого рода укреплений, зародившихся на рубеже античности и средневековья, особой известностью пользуются так называемые "пещерные города". Топографически они привязаны к юго-западному району Внутренней гряды, отделяющей собственно Горный Крым от предгорий и степей. Куэсты, образующие Внутреннюю гряду, имеют пологие, спадающие в Продольную долину северо-западные склоны; на юго-восток же гряда выступает отвесными обрывами. В эпоху Великого переселения народов (III-IX вв.) она стала границей между двумя мирами: кочевников-скотоводов степей и оседлых пастушеских земледельцев горных долин. Именно это пограничье и было зоной концентрации "пещерных городов". Исторические известия о некоторых из них появляются более тысячи лет назад. Так, Мангуп впервые упоминается в Х в. (возможно, в VII-Vlll вв. он фигурирует под именем Дорос), Кырк-Ор (Чуфут-Кале) - в XIII в. Каламита (Инкерман) - XIV в. Другие же известны лишь под своими позднейшими названиями, возникшими в среде татарского населения, которое застало эти города уже мертвыми, например, Бакла (фасоль, или, возможно мера для хлеба), Тепе-Кермен (холм-крепость), Эски- Кермен (старая крепость) Кыз-Кермен (девичья крепость) и др.
После присоединения Крыма к России возрос интерес к древностям полуострова, его начинали посещать как серьезные, хорошо подготовленные исследователи (П. Паллас, П. Кеппен), так и путешественники-дилетанты, искатели романтических впечатлений (М. Гутри, Э. Кларк, П. Сумароков, И. Муравьев-Апостол и др.) Eсли первые стремились к точным описаниям и осторожным выводам, то вторые спешили перенести на бумагу свои восторженные впечатления, простодушно подкрепляя их вольными историческими экскурсиями. Поселения Внутренней гряды оказали на сентиментально настроенных туристов неизгладимое впечатление обилием искусственных пещер и экзотикой местоположения. Термин "пещерные города" возникал сам собой. Cейчас уже трудно установить, кто первый произнес это словосочетание, но привилось оно быстро, породив немало фантастических теорий относительно происхождения этих поселений. Одни авторы полагали, что пещеры созданы первобытными обитателями Крыма, троглодитами, другие относили их к готам, арианам, третьи в недоумении разводили руками. В книге П. Кеппена "О древностях Южного берега Крыма и гор Таврических" (1837 г.) содержались очень важные наблюдения, во многом подтвержденные позднейшими исследованиями. Он отметил наличие среди пещерных сооружений христианских церквей, описал также остатки оборонительных и других построек. По мнению Кеппена, основание этих поселений можно было отнести к раннесредневековой эпохе.
В 1853 г. на самом крупном из "пещерных городов" - Мангупе начались исследования средневекового Крыма. Развернувшись в последующее время, они показали, что далеко не все поселения, объединенные под устоявшимся названием "пещерные города", были настоящими городами в социально-экономическом значении этого термина. Проблема их классификации оказалась настолько сложной, что и по сей день ведутся споры о том, чем был тот или иной памятник: городским или сельским поселением, монастырем или феодальным замком. Такая неопределенность имеет две причины. Первая - это крайний недостаток письменных источников по истории средневековой Таврики, особенно раннего периода, вторая - пока еще недостаточная изученность "пещерных городов" в археологическом отношении, хотя в этом направлении сделано немало.
В 20-30-е гг., кроме Мангупа, начались археологические раскопки на Чуфут-Кале и Эски-Кермене. В послевоенные годы развернулось изучение Баклы, Тепе-Кермена, Сюреньского укрепления, Каламиты и др. В последние годы исследования в этой области значительно интенсифицировались, в них принимают участие различные учреждения: институты археологии, университеты, музеи. Полученный материал позволил по-новому подойти к вопросам истории Крыма в целом и "пещерных городов", в частности.
Было установлено, что искусственные пещеры отнюдь не были здесь единственными жилыми помещениями, наоборот, жилых оказалось очень мало. В скалах высекали, во-первых, хранилища для съестных припасов (главным образом, зерна) и хозяйственного инвентаря, загоны для скота; во-вторых, оборонительные казематы, из которых можно было обстреливать неприятеля на подступах к поселению; в- третьих, культовые помещения, церкви и усыпальницы. Население же обитало в наземных домах, тип которых хорошо известен по раскопкам средневековых слоев Херсонеса. Вторгшись на полуостров, татары-кочевники по мере оседания в Крыму во многом перенимали культуру и быт, местного населения, заимствовав, в частности, и архитектуру постоянных жилищ, до этого им не знакомых. Нижний этаж такого был складом хозяйственного инвентаря и стойлом для скота. Верхний же имел жилое назначение.
В давно уже ведущихся спорах о времени и обстоятельствах происхождения "пещерных городов" можно выделить две основные точки зрения. Одни исследователи видят в этих памятниках результат активной внешней политики Византии, которая на протяжении V и VI вв. стремилась укрепить границы своих владений крепостями и укрепленными линиями. Такого рода мероприятия осуществлялись в Северной Африке, Южной Италии, на Балканах, в Подунавье, на восточном побережье Черного моря. Предполагают, что Крымский полуостров входил тогда в сферу влияния византийского правительства, стремившегося отгородить от нашествий кочевых племен принадлежавшие ему горные районы. Сторонники этого взгляда ссылаются на данные литературных и эпиграфических источников, а также на облик материальной культуры раннесредневекового Херсонеса, являвшегося форпостом византийского влияния в Таврике. По их мнению, защита была организована путем создания в горном Юго-Западном Крыму линии укреплений в виде "пещерных городов". Время этого строительства определяется концом V или первой половиной VI в. Для обоснования этого взгляда привлекают фрагмент из сочинения византийского историка VI в. Прокопия кесарийского "О постройках", в котором превозносится созидательная деятельность Юстиниана I. Говоря о мероприятиях, осуществленных на северном берегу Черного моря, Прокопий сообщает об усилении крепостных сооружений Боспора и Херсонеса, а также упоминает о строительстве "длинных стен" в некой стране Дори, населенной готами- земледельцами, союзниками Византии. Сторонники мнения о византийском происхождении "пещерных городов" склонны связывать содержание этого отрывка с Юго-Западной Таврикой, понимая под "длинными стенами" цепь крепостей, прикрывавших крымские владения империи. Изложенная точка зрения имеет ряд слабых мест, связанных с известной умозрительностью гипотезы.
Анализ данных, которые получили при раскопках конкретных памятников, проведенных с учетом топографии местности, позволил крымским археологам внести ясность в проблему. Выяснилось, что настоящими крепостями, вмещавшими значительные гарнизоны, способные защищать горные долины, оказались лишь Мангуп, Эски - Кермен и Чуфут-Кале. Укрепленная их территория позволяла там, как содержать значительные воинские контингенты, так и принимать укрывающееся от врагов местное население. Остальные пункты вообще не имели фортификаций или же по своим размерам могли быть лишь укрепленными убежищами и замками, способными вмещать ничтожные гарнизоны и немногочисленных обитателей округи. Сейчас практически все "пещерные города" затронуты археологическими исследованиями, одни больше, другие - меньше. В результате распалась не только топографическая, но и хронологическая основа для отнесения их к юстиниановскому времени. Это послужило исходным моментом для другой точки зрения на "пещерные города", как на разнотипные и разновременные памятники. Согласно этому взгляду, они зарождаются и развиваются на протяжении второй половины I тысячелетия н. э., отражая процесс становления феодальных отношений в Таврике, который в основном завершился к X-XI вв. На протяжении почти полтысячелетия формировались центры ремесла и торговли, резиденции феодальной администрации, монашеские обители, открытые земледельческие поселения. С позиции такого подхода вопрос о возникновении того или иного памятника следует решать, учитывая совокупность многих исторических обстоятельств. Типологически они могут быть разделены на группы. К первой относятся значительные по площади городища, бывшие, вероятно, подлинными городами средневековья в Таврике. К их числу можно отнести Мангуп, Эски-Кермен, Чуфут-Кале, возникшие на главных торговых путях, связывавших побережье Юго-Западного Крыма со степными районами. Вторая группа - это небольшие городища. Вероятно, они прошли трансформацию от убежищ небольших общин до феодальных замков эпохи развитого средневековья. К ним могут быть отнесены, Каламита-Инкерман, Cюреньское укрепление, Тепе-Кермен и укрепление на территории Баклы. В последние годы наметилась тенденция рассматривать Баклинский археологический комплекс в качестве малого горного центра. К третьей группе относятся поселения, трактуемые как христианские монастыри. Ряд авторов предполагает их возникновение в VIII-IX вв. В связи с монашеской иконопочитательской эмиграцией в Таврике, вызванной иконоборческой политикой византийских императоров и саврийской династии. Однако существует иная точка зрения, согласно которой большинство этих обителей могло появиться в период, когда в среде оседлого населения Крыма окончательно утвердилось христианство, т. е. не ранее Х-XI вв. Характерной особенностью этих памятников является наличие разнообразных по назначению искусственных пещерных сооружений, среди которых выделяются типично монастырские комплексы: церкви, трапезные, кельи. Три таких монастыря известны в окрестностях г. Белокаменска, в Монастырской и Загайтанской скалах, а также у Каменоломенного оврага. Близ с. Терновки расположены Шулдан и Чилтер. Рядом с Сюреньским укреплением - Чилтер-Коба. Последние два поселения, вероятно, составляли единый хозяйственно-административный комплекс феодального типа, сочетающий резиденции духовного и светского феодалов. Нужно назвать также Успенский монастырь в балке Марьям-дере рядом с Чуфут-Кале, известный по письменным источникам с XV в. и монастырь Качи-Кальон, имеющий выраженную специализацию хозяйства на виноградарстве и виноделии.
Изложенная трактовка "пещерных городов" исключает их связь со страной Дори и с "длинными стенами", которые сторонники данной гипотезы предлагают искать на перевалах Главной гряды, где они, возможно, сохранились в виде руин каменных оград, имеющих значительную протяженность. По этой причине в них видят следы "длинных стен", защищавших побережье, известное, кстати, еще в XV в. под названием "Готия".
Угасание ряда "пещерных городов" приходится на 2-ю половину XIII в. в связи с монголо-татарским нашествием, к XV в. безжизненными становятся Бакла, Тепе-Кермен, Эски-Кермен. Тяжелый удар был нанесен турецкой агрессией (1475 г.): прервалась жизнь в Сюреньском укреплении, в необратимый упадок пришел Мангуп. К концу XVIII - началу XIX в. практически все "пещерные города" за исключением Чуфут-Кале были оставлены жителями.
Энциклопедия «Достопримечательности Крыма»
