Даже в наше время высоких заборов парки закрытых южнобережных санаториев не так уж безнадежно закрыты. За пару гривень охранник потихоньку пропустит вас и в Юсуповский дворец, и в парк Чаир, где «распускаются розы», и в последнее пристанище остатков семьи Романовых – имения Ай-Тодор и Дюльбер.
Великий князь Михаил Николаевич, младший брат Александра II, купил в 1869 г. большой участок земли от мыса Ай-Тодор до современного Севастопольского шоссе и подарил своей супруге Ольге Федоровне. Построили небольшой дворец, разбили парк, розарий. Михаил Николаевич был видным военачальником и дипломатом, он занимал пост наместника императора на Кавказе и большую часть времени по долгу службы проводил в Тифлисе. Были у него имения и на Черноморском побережье Кавказа, однако это, крымское, больше пришлось по душе. Да и служило оно не просто местом отдыха, но приносило реальный доход. Цветы, фрукты и вина с этой земли продавались в городах тогдашней Российской империи – в Петербурге, Выборге, Варшаве.
После смерти великой княгини Ольги Федоровны в 1981 г. имение разделили по ее духовному завещанию на две части. Меньшая часть («Харакс», на самом мысе) отошла младшему сыну Георгию Михайловичу. Он с детства увлекался живописью и нумизматикой, но избрал традиционный для Романовых путь – служил в артиллерии под началом отца, женился на выбранной для него родителями греческой принцессе.
«Архитектор императорского двора» Н. П. Краснов составлял проект и руководил строительством дворца, свитского дома, разбивкой парка в «Хараксе». Строения и теперь смотрятся на фоне цветов и субтропической зелени весной до того красочно и природно, будто выросли вместе с этим парком, а может быть, сформировались одновременно со стеной и зубцами Ай-Петри.
Большая, гаспринская часть имения под названием «Ай-Тодор» стала принадлежать младшему сыну – Александру Михайловичу. Он прокладывал в жизни свою дорогу, часто вызывая нарекания родителей. Службу он выбрал не армейскую, а военно-морскую и столкнулся не только с физическими, но и с моральными трудностями: избранность происхождения должна была помешать нормальным отношениям великого князя с другими моряками. Однако не формально-родословное, а истинное благородство научило его отдавать дань этикету, не вызывая зависти и оставаясь для других офицеров добрым товарищем. К своему званию контр-адмирала и должности командира эскадры минных крейсеров великий князь продвигался много лет, начиная простым вахтенным офицером и проходя все неизбежные испытания морской службы.
Он совершил трехлетнее кругосветное путешествие и по поручению императора Александра III несколько раз бывал в Америке. На правах министра Александр Михайлович возглавил в 1902 г. управление торгового мореплавания. По его инициативе была проложена новая пароходная линия из России в Персидский залив, и это позволило русскому пароходству успешно конкурировать с немецким и английским.
Что же подсказало юному Александру его романтический, хотя и трудный путь? Наверное, детство, проведенное в любимом имении, нежная морская синева, которая всегда влечёт мечтательных юношей за горизонт, к теплым океанам, в бесконечные «сказки южных морей». Холодный Финский залив не столь щедр на обещания…
В личной жизни великий князь тоже подчинялся велению сердца. Обычно Романовы женились на иностранных принцессах (вряд ли по собственному выбору). Александр Михайлович полюбил свою двоюродную племянницу Ксению, дочь Александра III. Он долго не мог решиться сделать предложение и по такому случаю даже записался на официальный прием к Государю! После помолвки жених был отправлен на год в Америку, чтобы «утвердиться в решении».
По его возвращении сыграли свадьбу со всеми ее утомительными архаичными обрядами, которые только смешили молодых. А потом уехали в Крым. С дворцом «Ай-Тодор» связаны счастливейшие воспоминания супругов, ведь здесь прошел их медовый месяц.
Во время революции 1905 г., когда весь Черноморский флот поднял восстание, Александр Михайлович был в Петербурге и узнал, что матросы его корабля тоже примкнули к восставшим. Весть повергла великого князя в смятение: его матросы, к которым он всегда был добр и внимателен, которых не позволял обижать, ждали своего командира, чтобы взять в заложники!
В сердцах адмирал подал прошение об отставке и переехал всей семьёй в спасительный «Ай-Тодор». Здесь он стал вести жизнь простого помещика: вставал на рассвете, верхом объезжал имение, с удовольствием занимался плодовыми деревьями, виноградом, цветником. Он совершал прогулки в имение брата, руководил раскопками развалин крымской крепости, а найденный там барельеф с изображением греческого землепашца укрепил перед входом в свой дворец, построенный в 1912 г. архитектором Н. П.Красновым (сейчас это один из корпусов детского санатория им. Р. Люксембург). Барельеф избежал участи большинства находок Ай-Тодора – лежать на витринах или в запасниках столичных музеев, а то и просто кануть в небытие. Так и держится в стене дворца эта реликвия – древним символом хозяйского пристрастия к простой и здоровой жизни. Да, хозяин был счастлив у себя в имении, полагая, что это и есть то настоящее, вечное, чего не отнять. И только вечерами великий князь подолгу сидел у маяка, глядел на море, думал.
Сколько верных, своевременных советов, связанных с делами государства, подавал он императору Николаю II еще в русско-японскую войну! Но молодой царь слушал других старших родственников, смущался и робел перед ними и ошибался вместе с ними. Адмирала, рожденного служить отечеству, отодвигали от стратегических вопросов, и вот, в конце концов, он здесь. Что ж, приносить пользу можно везде.
В 1908 г. Александр Михайлович организовал сбор средств, на которые затем построил под Севастополем первый в России военный аэродром с ангарами, а в 1910 открыл на его базе первую летную школу. Великим князем впервые в мире была разработана инструкция по применению авиации в боевых условиях. Благодаря этому начинанию Россия имела к началу мировой войны две сотни боевых самолетов, три авиазавода, енесколько авиационных школ.
В страшный 1917 г. имение «Ай-Тодор» стало последним приютом Александра Михайловича и всей его семьи. Застигнутый февральской революцией в Киеве, великий князь получил от Временного правительства приказ удалиться в свое крымское имение под домашний арест. С ним прибыли мать последнего императора Мария Федоровна и ее дочь Ольга Александровна с мужем, полковником Н. А. Куликовским. Вскоре из Питербурга приехала и Ксения Александровна с детьми.
Даже иллюзии прежней спокойной жизни не оставила для них стража «Ай-Тодора»! «Двадцать пять солдат и матросов, крайне наглых и грубых», по словам князя Ф. Ф. Юсупова, отравляли жизнь затворников, как могли. Ни газет, ни писем, ни телефона. Передвигаться дозволялось только по территории имения. Вооруженные матросы проводили во дворце обыски: им не приходило в голову, что «гражданин Романов» не замышлял побег или восстание. Правда, у вдовствующей императрицы нашли и отобрали «контрреволюционную книгу» – семейную Библию.
Нет, великий князь был еще и великодушным князем. Он замечал и оценивал грубую прямоту своего главного стражника – севастопольского революционного матроса Задорожного, который с марта 1918 командовал отрядом. Матросы не только стерегли Романовых от побега, но имели приказ охранять, до поры до времени, их жизнь. Они готовы были воевать с отрядом Ялтинского ревкома, председатель которого рвался расстрелять узников «Ай-Тодора». Семью даже перевели, готовясь к бою, в более прочный дворец великого князя Петра Николаевича «Дюльбер».
Бдительное Севастопольское командование приказало установить прожектор, чтобы к берегу не смогла тайно, для спасения Романовых, подойти иностранная субмарина. Александр Михайлович даже рассмеялся: разве может подводная лодка приблизиться к этим скалам? Задорожный тоже понимал неразумность приказа, но все же попросил «адмирала Романова» помочь ему укрепить и подключить прожектор, т. к. сам в этой технике не разбирался. И ничего, великий князь помог. Ксения Александровна съязвила: «Когда они будут нас расстреливать, ты поможешь им зарядить ружья!»
Однако Александр Михайлович был со своими тюремщиками по-прежнему ироничен и вежлив. Он как будто чувствовал, что здесь, на Ай-Тодорском берегу, все закончится благополучно. И когда, по Брестскому соглашению, в Крым вошли немцы, великий князь заверил изумленного и взволнованного немецкого генерала, что революционные матросы относились к Романовым хорошо, так что пусть продолжают охранять имение. И тем спас перепуганных морячков вместе с их суровым командиром!
Еще какое-то время жизнь шла здесь относительно тихо, но по пятам гналась, наступала на юг Красная армия. Все Романовы, арестованные в Петербурге, были расстреляны большевиками. В Петропавловской крепости в январе 1919 г. расстреляли и Георгия Михайловича, хозяина имения «Харакс». Так что спасением для тех, кому посчастливилось в это ужасное время находиться в Крыму, могла быть только эмиграция.
На английских кораблях ушли за границу и сам Александр Михайлович, и вся его большая семья (два двоюродных брата, супруга Ксения Александровна, ее мать, вдовствующая императрица Мария Федоровна, шестеро сыновей великого князя, его дочь и невестка). Последнее, что видели беглецы, прощаясь с Крымом и навсегда покидая Россию, был свет Ай-Тодорского маяка. В этом свете они могли разглядеть некий печальный, но спасительный символ.
Счастливые годы детства и юности, вера в правду, в нерушимую мощь государства; потом – горечь прозрений, трагизм прощания с Родиной – все хранит в себе последний русский берег, будто вписал эти изначально избранные судьбы в свои можжевеловые рощи, чтобы провести по скалам и завершить пологий маршрут обрывами – для каждой судьбы своими. А потом все-таки сохранить вверенные ему жизни.
Дмитрий Тарасенко, «Южная столица».
