Архитектурные сооружения часто называют каменными страницами истории. По ним можно читать биографию любого уголка земли. Биографию Южнобережья – тоже.
Памятники прошлого и творения современных зодчих привлекают многочисленных гостей на полуостров. Многие из тех, кто приезжает в Крым, хотят знать о них если не все, то как можно больше.
Миллионными тиражами открыток, фотоальбомов, буклетов изображение его разнеслось по всему свету; им любуются в различных уголках земли. Ласточкино гнездо стало своеобразной эмблемой Южного берега Крыма.
Сюда ежедневно совершаются паломничества. Побывать здесь стремятся все, кто приезжает в Крым. Ласточкино гнездо хорошо видно и с южнобережного шоссе и с катеров, курсирующих между Ялтой и Симеизом.
Зачастую его появления ждут долго, нетерпеливо, спрашивая экскурсоводов: «Когда же, скоро ли?» К встрече с ним готовы, но она всегда неожиданна, всегда поражает.
Да, оно смотрится необычайно эффектно, это серое здание беспокойного силуэта, венчающее отвесно падающую к морю Аврорину скалу на мысе Ай-Тодор.
Зубчатые объемы четырьмя ступенями вздымаются вверх и вдруг обрываются на краю скалы круглой башней, перехваченной посредине и понизу легкими балконами. Стрельчатые окна кажутся не зауженными по воле архитектора, а сощурившимися от ослепительного солнца, чтобы заглянуть подальше – за горизонт.
История Ласточкиного гнезда интересует каждого, кто хоть раз видел его. Действительно, кто и зачем прилепил над пропастью это эффектное сооружение? Кто в нем жил?
…Старый генерал, тяжело опираясь на трость, поднялся на Аврорину скалу и долго стоял здесь, вглядываясь в широко открывшийся морской простор; потом перевел взгляд на одинокое, стелющееся по скале дерево и - забыл о море.
Дерево росло прямо из голого каменного монолита. Сам не уступающий в твердости камню, ствол поднимался из круглого отверстия, равного ему диаметром. Солнце и зной иссушили его, но жизнь держалась в нем непостижимо цепко, и над ним поднималась сочно-зеленая крона.
Нет, не о прозябании в одиночестве, не о бессмысленном упорстве в сражении с камнем поведало генералу это дерево – оно явило ему поучительный пример стойкости. Видно, и в природе, как в бою, кто-то должен первым броситься на врага, пробить хоть малую брешь в его обороне, опровергнув ее неуязвимость, и тем самым расчистить путь другим. Генералу, участнику русско-турецкой войны, было хорошо известно, как это бывает в бою, и теперь он проникся симпатией к стойкому дереву и, спускаясь, все оглядывался на него.
Спустя некоторое время на мысе Ай-Тодор застучали топоры: для генерала строили деревянную дачу, которую позже назвали «Генералиф». Дальнейшая судьба дачи куда более прозаичней ее рождения. Дачу приобрела московская купчиха Рахманова и перестроила по своему купеческому вкусу, назвав Ласточкиным гнездом, а в 1911 году перепродала немецкому нефтепромышленнику барону Штейнгелю. Новый владелец приказал сломать деревянную дачу и построить на ее месте каменный замок, проект которого был заказан русскому архитектору А. Шервуду.
Замок был выстроен в 1912 году, а в 1914 продан московскому купцу Шалапутину, открывшему здесь ресторан.
В советские годы в здании некоторое время работала туристская база, затем библиотека санатория «Жемчужина». В 1927 году во время землетрясения часть Аврориной скалы обрушилась, видовая площадка перед зданием нависла над пропастью. В стенах замка появились трещины; острые шпицы, венчающие его, сорвались в море. Состояние здания было признано аварийным и доступ в него закрыт. В 1968 году начаты работы по укреплению и частичной реконструкции Ласточкиного гнезда.
Попытаемся разобраться в его архитектурных особенностях. Здание невелико: длина – не более двадцати метров, ширина – десять, высота – двенадцать. Четыре внешних объема объединены в ступенчатую композицию, возвышающуюся к морю. Внешним объемам соответствует в плане прихожая, гостиная, лестница и две спальни, расположенные в двухэтажной башне. Объемы - неудачных пропорций и неудачно сочленены: два куба и параллелепипед впритык лепятся друг к другу и все вместе зрительно как бы напирают на цилиндр башни, чтобы столкнуть в бездну, а не придержать, уравновесить. Объемы не «вытекают», не растут один из другого как части единого организма, как, скажем, ветки у ствола. Они сопряжены механически, по принципу «бабка за дедку», только с противоположной нагрузкой – они не тянут, а подталкивают. От этого здание кажется более аварийным, чем на самом деле: как будто башне недостает только очень небольшой тяжести на тонком свесе балкона, чтобы рухнуть вниз, увлекая за собой весь «прицеп».
Но допустим, что Шервуд преднамеренно задумал такой пугающий эффект. С известной оговоркой его даже можно зачислить в актив архитектору. А другим нелепостям в архитектуре Ласточкиного гнезда оправдания вряд ли удастся подыскать.
Объемы возрастают по высоте унылой лесенкой, согласно законам арифметической прогрессии: каждый последующий равной высотой высится над предыдущим. Но, может быть, на каком-нибудь из четырех объемов сосредоточено большее внимание автора? Ничего подобного – все они стараются быть одинаково значительными, словно группа сановников одного ранга, но различного роста. Значительность придается масштабом деталей. Чем ниже объем, тем крупнее, массивнее зубчатый венец завершения. Несколько выделена гостиная. У нее и окно пошире, и шпицы прилепленны к аркатуре, но зато башня «взяла» высотой, балконами, рустованным цоколем.
Если прибавить ко всему сказанному разнобой оконных и дверных проемов, крайнюю скупость внутренней отделки здания (только бетонный камин и деревянные под черное дерево балки с уродливыми кронштейнами – лягушками), то итог можно подвести следующий: Ласточкино гнездо в архитектурном отношении – отнюдь не шедевр.
Да, замок смотрится эффектно. Но это заслуга не архитектора, а того, кто выбрал столь необычное место для постройки здания. Перенесите Ласточкино гнездо с Аврориной скалы куда-нибудь в местность менее живописную, лишите его столь эффектного основания – нависшей над бездной скалы, и сразу исчезнет его броскость, экзотичность.
После реконструкции Ласточкино гнездо предстало в значительно лучшем виде. Башня стала выше, наряднее, обросла четырьмя шпицами и, нарушив однообразный ритм возрастания объемов, стала господствующей. Согласно проекту реконструкции (автор – ялтинский инженер – конструктор В. Н. Тимофеев), часть здания посажена на консольную железобетонную плиту, заведенную под центральный объем, и осталась висеть, несмотря на обрушившуюся в море часть скалы.
Источник: Крикун Е. В. Архитектура Южнобережья
